Точка росы - Страница 42

— Вася, остановись! Вася, ты же дурак! Ты всегда раньше с этим соглашался! Василий, рано или поздно об этом все догадаются!

— Тамара, прекрати... — зевая, отвечал ей “отец города”. — Был дурак, а теперь поумнел... Я, что ли, виноват, что они все дурнее меня оказались?

— Убьют ведь!.. — со слезами в голосе говорила жена, умиленно вглядываясь в самоотверженное решительное лицо подполковника. — Ты уж лучше бы снова запил... который месяц ни капли в рот не берешь...

— Не убьют... — бормотал, засыпая, трезвенник Шишкобабов. — Народ не допустит... Меня народ любит...

И действительно, он счастливо избежал трех покушений. В первом случае в подъезде его подстерегал маленький злой мужичонка с бутылкой за пазухой. Во втором, автомобиль неустановленой марки напугал подполковника и заставил его сигануть с исторического мостика в протоку неподалеку от места службы. В третьем, “отца города” сквозь милицейские штаны укусила за ляжку собака, лишь по счастливой случайности не оказавшаяся бешеной.

— Да, дела... — обеспокоенно говорил себе по вечерам опер Багет, почесывая по привычке голову, с которой уже сняли бинты.

Гора дел на его столе и полках кабинета росла и пухла с каждым днем. Процесс восстановления справедливости в городе приобретал угрожающие черты коллективного самооговора. И Багетдинов уже в который раз ловил себя на мысли, что в ворохе жалоб и заявлений вот-вот появится жалоба и на него...

III

В последний момент капитан Зимородок изменил расклад и вместо себя направил старшим наряда по Александру Дудрилину оперуполномоченного Тыбиня. Константин Сергеевич разделял мнение Шубина о том, что Дудрилин — след ложный. Однако и логику Лермана трудно было опровергнуть: оборудовать тайник в чужом заведении, да еще такого закрытого типа, как бордель, — задача не из легких. Либо хозяева, либо управленцы должны что-то знать... Зимородок не любил мучиться сомнениями и тайком от подчиненных бросил монетку. Он использовал этот весомый способ принятия решения, когда других аргументов в запасе не оставалось. Если бы его разведка знала, что их обстоятельный педантичный начальник прибегает к подобным действиям! К счастью, никто ничего не подозревал.

Определив волею случая главное направление работы, Клякса взял на базе Ролика и своим ходом двинул на смену Морзику и Андрею Лехельту, просидевшим ночь и полдня в машине у экрана монитора. Машину они спрятали во дворе на Двинской, откуда просматривался вход в массажный салон “Красная шапочка”.

Старый, отдохнув от вчерашнего, приехал на базу к обеду. Он был не зол и не обижен, а несколько опечален. Тень вселенской грусти изменила его твердое самодовольное лицо неожиданно приятным образом.

Назначение на новый объект он воспринял равнодушно: надо, так надо. Пошел в комнату оперативного, связался с машиной разведки. Ему ответил зевающий и стонущий от онемения конечностей Морзик. Просидеть почти сутки в тесном салоне — не сахар.

— Развлекаетесь? — спросил Тыбинь, имея в виду наблюдение за ночной жизнью борделя.

— Да ну! — фыркнул Черемисов. — Андрюха так поставил камеру, что ни черта не видно!

— Тайника не видно?

— Тайник-то виден... Больше ни черта не видно! Одни пятки или головы, кто как разложится... Я ему уже говорил: не мог на палец выше приподнять?

— У вас там некто Дудрилин не засветился?

— Это кто? — слышно было, как Морзик шуршит бумагой, перелистывает аналитическую справку. — Хозяин салона? Не знаю... Какие-то крутые тачки стоят с утра... джип и “тойота”... отсюда плохо видно. Мы туда не ходили, чтобы не светиться.

— Фотографии нет? Нулевый, значит... Понятно...

— Эй, Миша, когда нас сменят?! — закричал Морзик. — Глаза уже болят! Мы тут уже все кусты зас... ли! Жильцы будут жаловаться!

— А ты канистру с собой бери, — проникновенно посоветовал Старый. — Или бидон.

И Тыбинь, поделившись бесценным опытом с молодыми сотрудниками, вышел из комнаты оперативного и позвал Киру и Пушка экипироваться.

В справке по Дудрилину кроме домашнего адреса и кратких биографических данных ничего не было. Поднять объект с нуля непросто. Случаются всевозможные казусы. Однажды наряд “наружки” целую неделю сопровождал вместо назначенного объекта его шурина, живущего с ним в одной квартире. Опер, анализировавший сводки наблюдения, до умопомрачения ломал голову над вопросом: что делает каждый Божий день, с девяти до шести, процветающий наркоторговец на ТЭЦ № З? Даже возникла рабочая версия о подпольном заводике по переработке опиума...

А теплотехник-шурин всего лишь рассекал в машине богатого родственника на работу, пока тот был в деловой отлучке.

Дудрилин жил на краю города, на Аннинском шоссе. Машина неторопливо пошла на юг. Женщины тут же скооперировались и шушукались на заднем сиденье о чем-то своем. Михаил курил, чуть приоткрыв стекло. Вдоль дороги тянулись провода на столбах, поодаль резво бежала электричка, похожая издали на проворную толстую гусеницу...

Шансов застать Дудрилина дома в эту пору было немного. Деловой люд Петербурга спит до обеда, потом выбирается в город и возвращается домой, дай Бог, под утро. Онегинский стиль... господа, как-никак. Старый планировал осмотреть подъезды, выявить других жильцов дома, охрану, соседей. Немаловажный момент: есть ли собаки и сколько их? Нулевой объект может таить в себе множество сюрпризов. Вышло, однако, иначе...

Дом Дудрилина, обнесенный глухим бетонным забором с прожекторами и проволокой по периметру, стоял посреди обширного пустыря, бывшего некогда школьным стадионом. Это был даже не дом, а маленький дворец — с башенкой, флюгером в виде адмиралтейского кораблика и отдельным зданием для прислуги. На фоне разоренной обветшалой застройки пригорода он выглядел диковато со своей аллеей от шоссе к воротам, обсаженной голубыми кремлевскими елями. Точно золотая юрта Батыя на пепелище Рязани. Черными выбитыми окнами взирала на него заброшенная школа...